Деревенская невеста
Часть 2
«Ну, что же… Она симпатичная, по крайней мере. Глаза красивые, голубые и волосы шикарные. Фигурка тоже ничего, с косметикой явно не перебарщивает, одета со вкусом… Но я же с ума сойду, если она всегда будет жить рядом. Эта Дашка станет главным человеком в жизни моего единственного сына и будет день за днём сводить на нет всё то, что я вложила в него. А потом у них родятся дети. Боже, всего этого я не вынесу. Пеленки, распашонки, подгузники. Ребенок по ночам будет плакать, а у меня от детского плача может разыграться мигрень.»
На следующее утро Антонина Петровна молча с удручённым видом накрывала стол к завтраку.
Саша тоже был расстроен и молчал. Вчера провожая Дашу он едва успокоил ее. Она даже расплакалась.
— Я твоей маме совсем не понравилась. Она конечно ничего мне не сказала, даже виду не подала, но я же вижу. Что не ко двору я пришлась. Вот увидишь, завтра она будет тебя отговаривать.
— Милая моя. Ну с чего ты взяла? Просто мама такой человек, интровертный. Она старается скрывать свои чувства, трудно сходится с людьми.
— Так я и говорю, что она скрыла своё недовольство. Все было видно по ее лицу. Вот дура, зря столько болтала, но я же для знакомства. Ведь она должна всё про меня знать, а ей не понравилось то, что узнала и разговор мой не понравился. Сашенька, дорогой, я же исправлюсь. Скажи ей, что я могу быть другой, честное слово. Я извинюсь и покажу себя с другой стороны.
— Не переживай так. Скоро мы будем жить все вместе. Она привыкнет, узнает тебя получше и полюбит, как родную. Разве тебя можно не любить? — так он утешал свою любимую, но сам мало верил своим словам.
«Даша не понравилось маме и едва ли она изменит своё мнение. Ну что поделаешь… я же не могу отказаться от своей любимой. Маме придётся смириться, со временем может быть она действительно проникнется, симпатией.» — успокаивал он себя.
Но теперь утром, оставшись с матерью наедине он не знал, как начать разговор. Антонина Петровна первая прервала молчание.
Разговор матери с сыном…
— Я так понимаю дорогой мой сын у тебя с этой девицей всё серьёзно?
— Более чем мамочка. Она поняла, что не понравилась тебе и очень расстроилась. Хотя я не понимаю твоего недовольства. Ну и что она из деревни, не говорит так, как тебе бы понравилось. У неё простые родственники. И что?
— Ничего. От моего мнения мало что зависит. Ведь так?
— Прости, но так. Мы всё равно будем вместе, скоро поженимся. Если тебя не устраивает то, что мы будем жить
здесь, то можем снимать жильё.
— Ну да, у вас же денег много. Почему бы не снимать, имея трехкомнатную квартиру. Прекрати Саша. Я не собираюсь портить вам жизнь. Не думаю, что буду обижать твою жену. Но если так случится, что вы не поженитесь, то буду рада. Как ты сам-то не понимаешь, что не пара она тебе и даже не в этом дело. Боюсь, что ты рядом с ней опустишься и бросишь учебу. Не станешь достойным и образованным человеком.
— Ну это вообще бред. Прости мама. Мы оба учимся и бросать учёбу не собираемся. Куда мы опустимся скажи? Начнём пить, курить, болтаться где попало?
— Не обязательно это, — устало вздохнула мать, — для меня опуститься — это уподобиться вот таким как она. Говорить «А чьё такого»….
Она уже поняла, что отговорить сына не получится. Они впервые не понимают друг друга. Вот так разрушилось единство матери и сына. А в понедельник предстояло ещё коллегам отвечать на ожидаемые вопросы…
— Ну что Антонина Петровна… Рассказывай, как прошло знакомство с избранницей сына.
— Спасибо всё великолепно. Голубые глаза, фигурка, ножки, все при ней. Третий курс, отличница. Прекрасная девушка из прекрасной семьи, которая живет в селе Воздвиженское. У мамки корова в сарайке, куры 20 штук. Батя в соседней деревне с молодухой живет. Лук любит в салат ложить, а кладут говорит только в штаны.
— Ух ты… — всплеснули руками женщины. — Так и сказала, прямо за столом?
— А что тут такого? — пожала плечами Антонина. — Её мамка всегда так говорит.
Кто-то из сотрудниц сочувственно охал, только начальница Валентина Ильинична пожала плечами.
— Трагедия века, не так девчонка слово сказала. С кем не бывает, не всем же быть интеллигентами в пятом поколении. Кому-то надо коров доить и хлеб выращивать. Главное, что у них ведь любовь, — подала голос самая молодая Наденька.
— Вот именно! — поддержала Валентина Ильинична. — Да пусть она что хочет говорит и кого хочет доит…
— Но ведь я для своего сына не о такой жене мечтала. Он же с такой женой сам скоро хлеборобом станет. Ни
образования толком не получит, ни карьеры не сделает. Все мои старания прахом пойдут.
Не понимали её подруги, да и Антонина Петровна сама себя не очень понимала. Просто не полюбилась ей девушка, который предстояло вероятно на долгие годы стать главной женщиной в жизни сына. Но изменить ничего не могла…
Началась подготовка к свадьбе…
Вскоре заявление в ЗАГС было подано. Начались приготовления к свадьбе и решено было Дашу переселить в дом пока ещё жениха. Александр жил в самой маленькой комнатке в их квартире, но с молодой женой ему предстояло переселиться в более просторную. Передвигали мебель, переносили вещи. Антонина Петровна принимала в этом мало участия, не скрывая от сына своего недовольство. Замечала это и Даша, хотя она была увлечена скорыми переменами в своей жизни. Переехать к жениху из общежития было решено ещё до свадьбы.
Как не оттягивала мать этого момента, в первое же утро они с будущей свекровью встретились на кухне. Не накрашенные, не прибранные в халатах. Но молодая невестка и в таком виде была свежей и цветущей. Антонина же Петровна предпочла бы не показываться в своём утреннем состоянии никому.
— Я вас теперь мамой буду называть, хорошо? — робко сказала девушка, после обмена приветствиями.
— Это ни к чему, — ответила свекровь, — мама у тебя есть, а меня зовут Антонина Петровна.
— Извините, а кто будет готовить завтрак?
— Ну, раз у вас Сашей уже семья, то приступай, а я уж как-нибудь сама для себя. Думаю, что места на кухне нам с тобой хватит.
Она поставила чайник и вышла из кухни. Первый день в коммуналке начался не очень радостно. Есть совсем не хотелось.
«Выпью чая и ладно,» — подумала Антонина Петровна, выйдя через несколько минут, чтобы заварить чай.
Невестка жарила бекон с яйцами и картошкой.
— Дашенька, я не знаю ваших вкусовых пристрастий, но вот вкусы своего сына, мне знакомы. Нельзя ему такую жирную и жареную пищу с утра. Да и днём ни к чему. Я бы не хотела, чтобы его гастрит через пару лет превратился в язву. Ну и о печени надо подумать.
На кухне появился бодрый и весёлый Александр.
— Это мне моя будущая жена готовит? О как здорово! Хоть на сытый желудок в институт пойдём.
— Ты испортишь желудок сынок! — воскликнула мать. — Нельзя такое есть, пойми ты! Это вредно для здоровья.
Растерянная Даша стояла у плиты глядя то на жениха, то на его мать, то на сковородку.
— Куда же мне это теперь? Ведь это вкусно…
— В нашу комнату. Это очень вкусно. У меня самый здоровый желудок и всё, что ты приготовишь пойдёт ему на пользу. Захвати хлеб. Мамочка, овсянок и омлетиков я наелся на сто лет вперёд.
Молодые удалились завтракать в свою комнату, а Антонина стояла растерянно над своим чайником. Уже и чая не хотелось…
«Ну что получила мамочка. У тебя оказывается всю жизнь сын не доедал и жил впроголодь. Он устал от твоих кашек и прочего. Не волнуйся, теперь молодая жена за год-два откормит его жареным салом и вернёт тебе на лечение,» — думала она…
Даша тоже была огорчена. Она с сомнением смотрела, как любимый с удовольствием поглощает её еду.
— Саш у тебя и правда гастрит? Может это вредно?
— В голове у моей мамы гастрит, — ответил парень. — Даша, ты все приготовила очень вкусно. Наконец-то настоящая еда. Не вздумай каши варить. Я на них смотреть уже не могу. Ну может такое жирное тоже не надо… Хотя это очень вкусно. Но вообще я предпочитаю вкусную, мужскую еду, а не младенческую…
Так началась не очень мирная жизнь свекрови и невестки ещё до того, как они официально стали таковыми…
Свадьба
День свадьбы приближался. Маша сообщила родным о приближающемся торжестве. Её мать, сестра и брат приехали. Жить они остановились не в квартире у новых родственников к великому облегчению Антонины, сняли номер в отеле. Но ей хватило и приезда гостей с кучей вещей, приданным собранным Натальей Степановой для дочки. Куча деревенских лакомств зачем-то привезённых в дом, громогласной, говорливой сватьей.
— Мы уж в гостинице поночуем. Я же понимаю Петровна, молодым комната нужна. Да и ты с нами устанешь. Квартира у вас хоть и большая, а нас тоже много. Нам что, мы только на свадебку, да на второй день домой.
Хозяйство там. На куму всё оставила, а у неё своих забот полон рот.
— Ну да, конечно. Вы приезжаете как-нибудь, когда посвободнее будете, — пыталась быть любезной хозяйка.
— Обязательно. И ты сватушка, всегда добро пожаловать на лето к нам. У нас там отдых получше будет, чем на Канарах всяких.
— Ну да конечно, — чуть не плакала Антонина Петровна.
Она думала, куда бы рассовать все те банки и свёртки, которые привезла родня…
Свадьбу отгуляли. Родственников проводили. Началась жизнь, каждый день которой был, как хождение по минному полю для всех участников конфликта. Сложнее всех было Даше.
Антонина Петровна старалась при сыне не показывать характер и своё вечное недовольство. Молодая жена не жаловалась мужу, но Александр постоянно чувствовал и недовольство матери, и обиду жены.
Молодые жили очень хорошо, в отношениях была полная гармония, а вот отношения с матерью оставляли желать лучшего.
Антонина Петровна и себе бы не призналась, что ревнует сына к его молодой жене и новому счастью, но так оно и было. И дело даже не в том, что Даша была молода и хороша собой. Ее ранило то, что сын изменился к лучшему.
Значит с ней, с мамой ему жилось хуже? Теперь он не засиживался с друзьями неизвестно где, а спешил домой к своей любимой жене. Маме:
— Привет мамуль…
А с Дашей сразу обниматься-целоваться, сидят в комнате, о чем — то разговаривают и шепчутся. Мимо матери проходит, как мимо пустого места. Нет её в его новой жизни. Она теперь, как призрак прошлого. Даше же царила не только в своей комнате, но и на кухне. Готовила изысканные блюда, расставляла всё по своему вкусу. И всё, всё делала не так. Не просто по незнанию, а буквально на зло свекрови. Так казалось Антонине Петровне.
Вот нельзя готовить жирное, острое, жаренное, а она говорит:
— А Саше так нравится.
Ну да. Как будто мать не знает, что сыну нравится, а скажешь ей что-нибудь, тут же отвернётся, слёзы вытирает. Обидели её бедную. А маме не обидно, когда они сидят и шепчутся, а её будто и нет в доме.
Александр пытался как-то наладить отношения между двумя любимыми женщинами.
— Мама, ты кажется несправедлива к Даше. Она же старается угодить, полюбить тебя. Даже мамой хотела называть тебя. А ты к каждому шагу, каждому слову придираешься.
— Не надо меня любить и угождать. Мне надо, чтобы у вас всё было хорошо, а получается наоборот. Почему всё надо делать мне на зло?
— Между нами как раз всё замечательно и Даша никогда, ничего на зло не делает. Мне кажется, что это ты хочешь нас развести.
— Не хочу, но если это произойдёт не особо расстроюсь.
— Не надейся, мне легче из дома уйти, чем от любимой жены.
— Вот так то… Вырастила, вынянчила, выучила. Иди куда хочешь, больше в твоих услугах не нуждаемся. Спасибо сыночек!
Целительная сила времени…
Все надеялись на целительную силу времени. Но прошёл год, другой, а ситуация только усложнялась. Сперва Александр, потом и Даша окончили институт. Сын уже работал. И вот невестка в один из дней сообщила мужу и свекрови радостную весть: у неё будет ребёнок. Саша был счастлив, Антонина Петровна тоже в какой-то мере. Но в тоже время это означало, что Дарья окончательно укоренилась в их доме. Свекровь всё же надеялась, что сыну надоест семейная жизнь, с женщиной которая всё делала не так. А теперь же у неё будет ребёнок, значит их будет трое против неё одной…
Их стало четверо. Дарья родила двойню. Их семья и весь мир обогатился сразу двумя мальчишками. Отец был счастлив, молодая бабушка тоже. Хотя к её радости примешивалось и немалая доля беспокойства.
Как там молодая мать, как малыши, только что появившиеся на свет? Какова будет теперь их жизнь в четвером? И неужели теперь уже никогда, никогда не будет возврата к прежней жизни?
Думать об этом было больнее всего.
Рождение внуков не изменило к лучшему отношение к невестке. По началу свекровь волновалась за Дашу. Но всё
изменилось, когда ее выписали из роддома.
Вскоре после выписки семья встретила дорогую гостью, вторую бабушку Наталью Степановну. На этот раз ни о каких отелях речь не шла. Сватья приехала полюбоваться на внучат и помочь дочери. Навезла понятное дело кучу своих солений, варений, мясо, яиц.
— Всё своё. Всё чистенькое и без всяких консервантов и е-шек этих в которых яд один, — хвалилась она.
«Зато с ботулизмом и сальмонеллезом,» — брезгливо думала Антонина Петровна.
С не меньшей брезгливостью она наблюдала и то, как её родственницы квохчут над младенцами. Бабушка Тоня была сразу отодвинута даже не на второй, а на бесконечно далёкий план. Пробиться к детям через крепкую спину сватьи не удавалось.
«Ну и пожалуйста. Не нужна я вам, так и вы мне без надобности. Ехала бы ты Натальюшка восвояси и доченьку свою с приплодом забрала.»
Наталья Степановна конечно уехала, одна. Даша осталась и оказалась несмотря ни на что довольно толковой матерью. В помощи она конечно нуждалась, но от забот свекрови отказалась бы с удовольствием.
Свекровь конечно помогала, но невестка от такой помощи с радостью бы отказалась совсем. Антонина Петровна делала всё, чтобы отравить молодой женщине первые и самые чудесные месяцы материнства. Даша, по мнению свекрови, всё делала не так. Питалась не тем, чем положено кормящим матерям. Кормила детей не так, пеленала неправильно, разговаривала с ними плохо.
— Вот такая небрежность ведёт к любым бедам. Дети тебе спасибо не скажут ни за сколиоз, ни за проблемы с поджелудочной. Зачем ты вообще рожала, если детей ты не любишь и погубить хочешь? Их счастье, если тебя как можно скорее лишат материнства. Это дети, а не поросята у вас в деревне…
Приходя на работу она щедро делилась своими бедами с подругами, чем в конце концов утомила и их.
— Вообще-то у каждой женщины должна быть личная жизнь, — сказала наконец одна из коллег. — Ты Антонина, молодая ещё женщина. Замуж тебе выходить надо, а не за невесткой следит целый день. До добра такая жизнь не доведёт. И девочку из дома выживешь, и сына потеряешь.
— Выживешь её. Таких и дустом не выкуришь. Двоих родила. Они ещё ходить не начнут, как она о третьем
заговорит, а после и о том, чтобы меня выселить. Не представляю только, куда они меня определят? Для дома престарелых я не созрела ещё, а замуж… это уж из вините, только этого мне не хватало…
Три месяца покоя
Вскоре наступило лето. И усталая, издерганная Даша засобиралась на родину к маме. Саше отпуск не дали. Он отвёз жену с детьми в деревню и вернулся в город. Мать встретила его заплаканной, но просветлевшей.
— Почему ты плакала мама? — встревоженно спросил сын.
— От счастья сынок. Это ж сколько… Три месяца покоя меня ждут. Даже не верится. Я наконец могу убраться в своём доме так, как мне хочется. Так, как привыкла. Выкинуть все эти банки-склянки с их компотами или что там…
— Выкидывать-то зачем? — удивлялся мрачный Александр.
Он уже скучал без жены и малышей.
— Это вкусно. Да и не грязно у нас совсем, наоборот…
— Это невкусно, отрава. Хоть три месяца поешь нормально. Как человек поспишь без помех. Неужели ты не рад этому или просто в дороге утомился?
— Утомился мама от твоих слов. Я больше всего устал от твоего брюзжания. Я надеюсь ты не переключишься на меня выпроводив Дашу?
— Саша опомнись, что ты говоришь я не верю, что ты стал таким.
— Ну вот начинается… Всё я пойду отдохну, а тебе придётся немного помолчать или позвони подружкам расскажи, какой я плохой, какую жену нашёл ужасную.
Он удалился в свою комнату.
«Ну вот я брюзга, сплетница и еще кого-то там выпроводила. Ладно, он привыкнет… Ещё поймёт все преимущества жизни без такого балласта,» — обиженно думала Антонина Петровна…
Лето пролетело быстро. Александр очень скучал по семье, при каждом удобном случае навещал жену и детей.
Свекровь не выбралась в село ни разу. Если честно, Даша была рада этому. Только дома, под родным кровом, рядом с любимой мамой молодая женщина в полной мере осознала, как вымотала её жизнь со свекровью. Даже дома, где ей ничто не угрожало, она первое время всё делала с оглядкой. Порой испуганно вздрагивая от резких звуков.
«Да я стала просто неврастеничкой, — с досадой думала Дарья. — Нельзя так честное слово, ведь мне ещё детей растить.»
За летние месяцы она окрепла, успокоилась и потому, когда муж приехал и убеждал, что пора переезжать в город, отказалась наотрез.
— Даша ты что? Ты хочешь развестись? — испугался Саша.
— Нет мой милый. Я люблю тебя больше жизни. Ведь у нас дети. Но я не могу больше жить с твоей мамой. Пойми… Она же мне дышать не давала. Разве ты не видел? Давай поживем здесь с своими. Ты ведь тоже можешь переехать к нам. Работу здесь найдёшь или в областном центре. Это же не такая уж проблема…
— Ты с ума сошла? О чём ты говоришь? Моя мать тебе мешает? Да она только и думает, как бы помочь. А ты предлагаешь всё бросить, поселиться здесь. Зачем?
— Чтобы жить спокойно. Я из города больная приехала, от каждого шороха вздрагивала. Я не говорю, что это из-за твоей мамы, но и не без её участия. Здесь я свободна, понимаешь? И дети стали куда спокойнее. Короче, ты как
знаешь, а я остаюсь пока здесь.
— Ну хорошо. У меня знаешь ли работа. Бросить мать я не могу. Она меня вырастила. Дала образование. Я не вижу смысла всё бросить и переселиться в деревню.
На том они и расстались. Даша поплакала, но без отчаяния. Она была уверена, что муж ещё приедет.
Расставание…
Саша ехал домой в очень неоднозначном состоянии, об окончательном расставании с Дашей он и думать не хотел, но был серьёзно обижен.
Он видел, что мать не всегда была справедлива к его жене. Что обстановка в доме с каждым днём становилась всё хуже, но это был его дом и его мама. Дарья так и не смогла понять, что это и её дом тоже. Она осталась дочерью своей мамы.
«Ну что ж, пусть поживёт, там поймёт где и с кем ей лучше.»
Домой он приехал в самом мрачном настроении.
— Поздравляю мама, ты своего добилась. Даша отказалась возвращаться.
Он надеялся, что мать хотя бы для приличия охнет, скажет чтобы он не расстраивался, что всё наладится, что она сама поговорить с невесткой. Но ничего такого не случалось. Она даже не попыталась скрыть свою радость.
— И я тебя поздравляю! Это надо отметить. Теперь-то ты видишь всю сущность своей бывшей супруги. Чуть что не так сбежала от мужа под мамину юбку. Не расстраивайся сынок. Наконец мы заживём как прежде. И жену ты себе ещё найдёшь получше прежней. Без всех вот этих…
— Этих что? И как это мы заживём как прежде? Мне опять будет 10 лет? Ты изобрела машину времени? Ну давай, давай, отметим это! Свари манную кашу, ванили двойную порцию туда бахни в честь праздника!
— Перестань грубить мне!
— Ты мою жизнь разрушила! Так что не жалуйся, придётся выслушать некоторые неприятные слова. Короче… отмечай, пляши, делай что хочешь, а я пошёл.
Хлопнув дверью сын ушёл. Антонина Петровна села и задумалась…
«Впрочем, пока всё нормально. Он огорчен — это естественно. День другой и сын придёт в себя. Оценит все прелести своего нового положения, а там глядишь и в правду найдёт новую девушку, куда более содержательную.»
Саша пришёл через несколько часов, пьяный. Такого с ним не было никогда. Но мать, как бы не была расстроена, не сказала ни слова. Помогла сыну раздеться и лечь в постель.
«Ну ладно… Это только сегодня. Он расстроен…» — думала она.
Но расстройство не проходило. Он выпил и на следующий день, и через день…и через неделю и через две…
Антонина Петровна пыталась сказать ему, что пора прекращать пить, надо начинать новую жизнь. Сын больше не огрызался, не пытался спорить. Он без всякого интереса смотрел на еду и чаще всего всё то, что ему предложено оставалась в тарелке.
Положение менялось в худшую сторону…
Шли дни. Положение не менялось или менялось худшую сторону. Александр действительно начал быстро опускаться, как бы не старалась мать следить за ним. Изменения были разительными. За пару месяцев молодой, полный сил мужчина постарел лет на десять. Весь его внешний вид говорил о пристрастии к алкоголю.
В конце концов он начал прогуливать работу, а этого терпеть никто бы не стал.
«Что же я наделала… Отбила у сына деревенщину. Но для чего? Чтобы он превратился в алкоголика? Жену же он уже потерял, скоро останется без работы, без денег… Начнёт настаивать на продаже квартиры. Нет, надо что-то делать. Ведь это мой сын!»
— Саша, я вижу как тебе плохо… Давай что-нибудь придумаем… Давай съездим к Даше, попросим её вернуться.
— Ни за что! Слишком легко она от меня отказалась! А ты что соскучилась? Грызть некого? Ну давай меня что ли, мне всё равно.
Ему действительно всё стало неинтересно. Потерял работу? Ну и ладно. Не будет здоровье, а зачем оно нужно?
— Оставьте меня, я устал и хочу выпить! — Вот и все разговоры.
— Ну что, как всё испортила, так и исправляй, — сказала себе Антонина Петровна, — пока в конец сына не погубила. Какое там село? Воздвиженское? Ну и поеду сама. Брошусь к невестке в ноги, пусть возвращается.
Путь до села был не близким и нелёгким. О многом пришлось подумать в дороге. Очень не хотелось унижаться перед девчонкой, тем более, что вины своей Антонина Петровна не чувствовала.
«Ну сделала замечание, дала совет и что? Но сына спасать надо. Так что в чём бы её не обвинила невестка, надо
признать и из виниться…»
И вот она уже перед калиткой незнакомого дома. Чей-то серебряный голосок напевал песенку.
«Неужели Даша? Ну да…»
Невестка во дворе баюкала детей в коляске и пела. Дома, то у свекрови, ей было видимо не до песен… А поёт волшебно…
Антонина Петровна вошла во двор подошла к Даше.
— Здравствуй, Дашенька… а я к тебе, за тобой.
— Добрый день, — встревоженно откликнулась Даша. — Что-нибудь случилось с Сашей?
— Да, то есть пока нет. Но он погибнет, если ты не вернёшься. Плохо ему без тебя.
— А я …
— Да ты от меня больше слова не услышишь, а хочешь так и вовсе уеду сама, квартирку маленькую сниму и буду жить одна, как того и заслуживаю. Есть множество вариантов: продать, купить, разменять.
— Да что вы Антонина Петровна… А что с Сашей? Я вернусь конечно, если я нужна ему и вам…
— Нужна, необходима… Дашенька вернись…. Христом Богом тебя прошу, иначе пропадёт наш Сашка.
Она и сама не прочь была вернуться. Очень скучала по мужу, беспокоилась за него…
Эпилог
Новый год они встречали уже вместе всей семьей. Зажили они и в правду хорошо. Антонина Петровна сдержала обещание. Квартиру они разменяли очень выгодно без потерь. Молодые смогли жить отдельно хотя не очень далеко от матери.
Прошло 15 лет. Это были счастливые, редко чем омрачаемые годы. Александр и Дарья сделали неплохую карьеру, растили прекрасных сыновей. На очередной годовщине свадьбы семья вновь собралась вместе. Постаревшая Антонина Петровна не могла налюбоваться на сына, невестку и внуков, уже подростков.
— Какие же вы молодцы, милые мои. Какое счастье, что смогли сохранить свою любовь.
— За это и вам спасибо, мама, — сказала Даша. — Благодаря вам мы многое поняли. Многое смогли исправить в своих отношения.
— Ну что ты доченька… А давай ты споёшь нам, у тебя такой голос волшебный. Когда ты поешь, я слушаю и обо всём плохом забываю.
— С удовольствием, а давайте все вместе споём настоящую песню про счастье. Ведь мы по-настоящему счастливы все вместе.